Темная сторона капитала:

В научно-популярных работах Четвертую сиѳскую империю принято изображать как некое 30-летнее помрачение, триггером которого стал заговор Шива Палпатина с целью подрыва институтов руусанской Республики. Настоящий анализ задуман в качестве противоядия от подобной точки зрения. Хотя Палпатин, безусловно, остается ключевой фигурой данного периода, его действия были обусловлены политико-экономическими и культурными силами, доминировавшими в эпоху позднеруусанской Республики. Эти силы сохранили власть и после официального основания Империи. Мы полагаем, что Четвертая Империя может быть определена не столько как орган, овладевший Республикой и захвативший ее изнутри, сколько как радикальная реформация Республики, предпринятая влиятельными демографическими группами и институтами. Республика с энтузиазмом переродилась в Империю (под гром аплодисментов, по меткому наблюдению Падме Амидалы), и, вероятно, это произошло бы и без участия Палпатина. В этом контексте Шив Палпатин может рассматриваться как канал, по которому протекали силы реформации, как центр их организации и как источник собственного влияния, но не как создатель Империи.

Сиѳы: кризисная политика

Мейнстримные социологи согласны с тем, что учение сиѳизма лежит далеко за пределами общественно-приемлемого политического дискурса, однако изучение истории позволяет выявить аномальные импульсы веры в превосходство сиѳов. Пессимисты характеризуют это как цикл, но историки не должны считать его неизбежностью. Материальные условия меняются, никогда не повторяя существовавшие в прошлом, а именно материальные силы являются двигателем истории, а вовсе не некие эфемерные циклы. Потому необходимо, чтобы не только историки, но и обыватели изучили феномен сиѳов и были готовы противостоять любым его новым проявлениям. Мы не должны считать возрождение сиѳизма чем-то неизбежным, но должны противопоставить ему справедливую, прочную экономическую политику и средства для борьбы с социальным неравенством, позволяющие преодолеть видовые и демографические различия.

Каждая итерация сиѳизма рисует себя первозданной и вечной политической философией, однако на самом деле сиѳизм протеичен^[1], а сам термин сиѳ существует во множестве контекстов. Первая Сиѳская империя была государством переселенцев: религиозные меньшинства, вытесненные из Республики, поселились на Морабанде (они назвали эту планету Коррибаном) и со временем переняли самоназвание туземного вида разумных существ. Используя богатые природные и психические^[2] ресурсы Морабанда, Первая империя вступила на путь колониальной экспансии. Путь, который резко затормозился после того, как Империя столкнулась со своей соперницей — Старой республикой — в борьбе за контроль над богатыми ресурсами мирами. В ту эпоху сиѳизм представлял собой всего лишь идеологию превосходства колониальной аристократии, прагматично внедряемую на всех подвластных Первой империи мирах. Напротив, в эпоху Второй и Третьей империи сиѳы продвигали идеологию, основанную на политическом абсолютизме, учившую, что тела и жизненные силы подданных составляют личную собственность правящего императора, будучи частью религиозных обязательств и капитала данников.

Колониальные и империалистические концепции сиѳской философии в свою очередь заимствовались различными манифестациями Республики. Сама же Республика гораздо эффективнее администрировала подчиненные ей звездные системы посредством развивающихся капиталистических институтов. Наивным аналитикам могло показаться, что диалектический процесс достиг конца истории^[3] с Руусанской реформацией, положившей конец существованию джедайской военной аристократии и централизованных вооруженных сил. Поскольку средства производства прочно оказались в руках капиталистических синдикатов^[4], старые политические формации стали более не нужны.

Следствием этого стало и то, что сиѳизм также приспособился под руусанские политические нужды. Он превратился в кризисную формацию, готовую выйти на сцену в ситуации краха республиканского капитализма. Хотя различные сиѳские общества и организации претендовали на верность древним доктринам, в действительности по своему характеру они не были ни феодальными, ни абсолютистскими. Они лишь стремились воспользоваться политическими возможностями, открывавшимися в ситуации, когда галактической буржуазии требовалось насилие для укрепления собственной неустойчивой власти.

Среди всех форм сиѳизма все же можно выделить одну общую черту — политическую и экономическую некомпетентность. Сиѳские режимы создавались в периоды кризисов, и хотя Первая, Вторая и Третья империи претендовали на длительность своего существования, функционально период правления сиѳов был ограничен. Этот тренд ярче всего проявился в Четвертой империи, выступившей как ответ на острые проблемы позднеруусанского капитализма. Во всех сиѳских режимах господствовавшая пропаганда безжалостного прагматизма и эффективности была весьма далека от реальной картины, наполненной мелочными конфликтами, растущим долгом и разрушающейся инфраструктурой.

Набу: культура поселенцев

Родная планета Палпатина — Набу — была подлинным микрокосмосом, не только отразившим политико-экономический кризис, обрушившийся на позднюю Республику, но и повлиявшим на палпатиновскую интерпретацию сиѳского учения. Набу была государством колонистов, где люди вытеснили туземцев-гунганов с побережья, но продолжили использовать их труд в промышленности и аквахозяйстве (джедайские аналитики либерального толка стеснительно назвали бы такое положение дел симбиотическим кругом^[5]). Со временем власть колониальной аристократии на Набу трансформировалась в выборные должности, однако одни и те же семейства продолжили удерживать в своих в руках власть. Бывшие наследственные аристократы теперь основывали политические академии и инвестировали в экономику. Вместо того чтобы продвигать разнообразие в политической культуре, набуанская демократия упрочила легитимность семейств элиты, о представителях которой теперь говорили, что они заслужили первенство благодаря своему образованию и опыту.

Палпатин был рожден в семье представителя политического класса Набу со всеми вытекающими из этого возможностями и идеологическими убеждениями. В его мире образованная человеческая элита заслуживала своего превосходства, в то время как инородцы могли быть либо рабочими-мигрантами или путешественниками, либо гунганами, чей труд был необходим для экономики, но чье жизненно важное присутствие сознательно скрывалось из-за укоренившейся идеологии человеческого превосходства и капиталистических традиций. Исключение составляли периоды межвидовых кризисов, когда отчуждение гунганов от Набу еще больше подпитывало видовую дискриминацию^[6].

Параллели, которые можно провести между культурой Набу и Империей Палпатина, слишком очевидны, чтобы их игнорировать. Посредством КОМСОНП Палпатин руководил созданием новой элиты — политико-военного класса, состоявшего из людей, где должности приобретались благодаря видимости заслуг в процессе тщательного обучения и внутренней состязательности. Инородцы же были вытеснены на политическую периферию, составляя трудовую армию Империи, за исключением небольшого меньшинства исключительно талантливых индивидов, назначавшихся на престижные должности с целью усиления идеи о том, что, невзирая на демографическое неравенство, у инородцев все равно остаются причины сохранять лояльность режиму. В этой связи, как правило, упоминают карьеру Митѳ’ро’нуруодо, хотя прототипом для целой когорты представителей образцового меньшинства, вероятно, был Чаджах Бинц^[7] — первый в истории сенатор-гунган от Набу.

Должность галактического императора, по своей сути, являлась лишь масштабированием должности монарха Набу — избранного чиновника, удостоенного королевских почестей, который помимо исполнения функций главы государства также возглавлял законодательную ветвь власти. Действительно, роспуск Палпатином сената еще больше сблизил политический режим Империи с режимом планетарного правительства Набу, где правивший монарх просто издавал указы, не сталкиваясь с какими-либо серьезными ограничениями. Будучи королевой, Падме Амидала и сама энергично прибегала к использованию предоставленных ей законодательно возможностей. Четвертая империя действовала аналогичным образом, но в куда большем, галактическом, масштабе.

Позднеруусанский капитализм: слишком грандиозный, чтобы пасть

Более тысячи лет назад Руусанская реформация прокатилась по Республике, избавившись от последних очагов феодализма. Это было результатом мощного диалектического процесса, внешне проявлявшегося в форме ускорения гиперпространственных перемещений, приведшего к возможности формирования межзвездного капитала посредством войны. Многие аристократы времен поздней Республики к тому времени уже были вытеснены на периферию общественной жизни экономическими изменениями или же были вынуждены примкнуть к планетарным капиталистам, по сути, слившись с ними в один класс. В конфликте против управляемой вялой знатью Второй сиѳской империи, Республика продемонстрировала полное превосходство своих производительных сил. Несмотря на абсолютистский характер сиѳского правления, промышленность их империи оставалась в руках контролируемых аристократией комбинатов, на производительность которых зачастую оказывали влияние внутренние конфликты и неудачи правителей. Престиж сиѳских владык зависел от сочетания личной военной доблести и религиозной ортодоксии, а не от практических навыков администрирования.

Руусанская реформация знаменовала собой полный переход Республики к капитализму, хотя это и произошло не в рамках какой-то спущенной сверху административной воли, но в русле естественных культурных процессов. Иногда эволюционный характер этих изменений вводит в заблуждение наблюдателей, теряющих его суть. Поп-историки могут и дальше пытаться описывать Межгалактический банковский клан или Торговую федерацию как видовые объединения^[8], однако это игнорирует их функциональную роль в республиканской экономике. Задачи, выполняемые Торговой федерацией, требовали сотрудничества множества разумных видов, а Банк Муунилинста никогда не смог бы превратиться в организацию галактических масштабов без капиталовложений тысяч и тысяч миров.

Ново-реформированная Республика превратилась в рационализированный инструмент, организующий производительные силы в рамках новых институтов, несколько приправленных составляющими Республику разнообразными культурами. Официальные вооруженные силы, долгое время бывшие оплотом аристократии и способом выражения ею своего престижа, были упразднены (но сами по себе военные институты на этом не завершили своего существования). Хотя позднее Палпатин и характеризовал силы судебного департамента и орден джедаев как слабые, барахтающиеся институты, которым не хватало твердости, в действительности они были частью куда более сложного и разветвленного военно-полицейского аппарата, состоявшего из многочисленных специализированных агентств и ведомств. Помимо того, что они полностью соответствовали возложенным на них функциям, они также позволяли скрывать истинный масштаб военных операций Республики в период, предшествующий Войнам клонов, позволяя некоторым даже в наши дни ошибочно характеризовать раннеруусанский период как мирный.

Вторая реальность, скрывающая насилие, порожденное капиталистической эволюцией Республики, относится к классовой астрономии. Говоря простым языком, военное и полицейское насилие происходили вдали от глаз привилегированной части населения.

Как в прошлом, так и сейчас гиперпространственные перемещения регулируют движение капитала. Соответственно, экономическая астрономия галактики привычно делится на административно-гегемонистское Ядро, привилегированную Среднюю Крайну и на большинство во Внешнй Крайне. Республиканский капитализм в регионах Внешней Крайны представлял собой экономико-империалистический проект, создавший зону сплошной задолженности, вынужденную отдавать большую часть стоимости труда Средней Крайне и Ядру. Итогом стало превращение миров Внешней Крайны в зону хронической нищеты, насилия и загрязнения окружающей среды^[9].

Эти маневры открыли путь для быстрого роста, но они также вызвали кризисы, которые в итоге свели этот рост на нет. Массовые вложения капитала не могли одновременно увеличивать производительные силы и сохранять постоянный уровень занятости, а экономический империализм, создавая долг, переносил тяжесть на простого рабочего, в особенности во Внешней Крайне. Предприятия, создаваемые с целью присвоения ренты, и труд дроидов не могли компенсировать снижения участия рабочей силы в увеличении стоимости капиталовложений. Все более растущий сегмент населения не мог себе позволить товары по ценам, которые сохраняли бы производителям их прибыль. Падение же нормы прибыли, не соответствующее продолжающемуся росту производительности, вызвало серию экономических потрясений, эффект которых докатился и до Средней Крайны.

Всё это подготовило почву для действия реакционных культурных сил. В то время как в Ядре капитал концентрировался в руках все меньшего числа людей, Средняя Крайна и различные переходные классы страдали от беспрецедентной экономической нестабильности. Эти группы среднего класса, в особенности те, кто извлекал выгоду из капиталистического развития или же мигрировал ближе к Ядру, склонны были винить в своих бедах население Внешней Крайны. Подлинные причины надвигающегося кризиса при этом оставались скрытыми от глаз среднестатистического гражданина Республики, полагавшегося на наивные культуроцентричные объяснения. Призывы к сохранению традиционных ценностей усиливались, окрашиваясь в определенной степени в тона видовой дискриминации. Наконец, сформировалась Конфедерация независимых систем (КНС).

У КНС никогда не было последовательной и целостной экономической программы, за исключением призывов к общему дерегулированию экономики. Это сочеталось с сильными апелляциями к традициям, согласно которым только общества, оставленные правительствами в покое, могут обрести морально-политическую чистоту^[10]. Используя свой моральный авторитет, накопленный в бытность джедаем, лидер КНС граф Дуку Сереннский призвал правительства миров-членов занять консервативные позиции.

Эта причудливая смесь социального и политического консерватизма проникла даже на миры за пределами КНС. Например, на Мандалоре, эволюционировавшем в светское планетарное государство, после воздействия со стороны КНС местные сторонники мандалорских культурных традиций (зачастую, реконструированных, а не унаследованных)^[11] свергли правительство, установив нестабильный режим Дозора смерти при содействии со стороны сиѳского идеолога Молота Талцинсона^[12].

Несмотря на сепаратистскую риторику, КНС функционально оставалась частью Республики на протяжении всех Войн клонов. Право граждан на ношение оружия и организацию местных ополчений всегда было частью платформы КНС, потому милитаризация не казалась чем-то необычным. Республика в свою очередь не характеризовала нападения и провокации со стороны сепаратистов как массовый мятеж вплоть до Битвы при Геонозисе. Но даже после этого конфликт никогда не классифицировался как война в строго юридическом смысле. Боевые действия прекратились не благодаря военным и полицейским операциям, а по итогам переговоров, которые провел будущий руководитель аппарата^[13] Палпатина Анакин Скайуокер с представителями промышленности и финансового сектора, обслуживавшими обе воюющие стороны (мы не оспариваем того факта, что некоторые представители КНС были казнены за государственную измену, однако это не могло положить конец Войнам клонов, поскольку все казненные были легко заменимы, а их устранение само по себе не могло покончить с массовым движением в поддержку КНС^[14]). В конечном счете элементы программы КНС были инкорпорированы Палпатином в его Империю.

Эти комбинированные условия, не бывшие ни плодом заговора, ни результатом чистых идеологических устремлений, и позволили выкроить Империю из тела Республики. Империю, обремененную наследием плывущих по течению капиталистических институтов, усилившегося культурного консерватизма, дерегулирования рынка и беднеющего и все более реакционного человеческого населения Средней Крайны. Подобно тому, как КНС никогда не была подлинно восставшим государством, Империя была не отрицанием буржуазной Республики, но ее наиболее полным проявлением.

Шив Палпатин: проводник Империи

Шив Палпатин родился в привилегированном Озерном крае на Набу — месте бывшего расположения прибрежных поселений пресноводных гунганов, чьи земли были присвоены колониальной аристократией переселенцев-людей. Он родился в видной семье местных предпринимателей, имевших типичное для планеты происхождение, ведущееся от бывших аристократов, превратившихся в ведущих капиталистов. Отец Шива, Косинга, был средней руки бизнесменом, жившим за счет унаследованных богатств, созданных поколениями предков, и окончившим привилегированную политическую академию на Набу с минимально-приличными оценками. Уже с ранних лет Шив показал себя куда более амбициозным, хотя и не обязательно более умным, человеком. Его академическая успеваемость едва ли превосходила отцовскую, уравновешиваясь множеством мелких нарушений принципов научной деятельности и кодекса чести. Только влияние Косинги спасало Шива от исключения.

И хотя младший Палпатин принимал более активное участие в семейном бизнесе, всё, чего он смог добиться, так это заменить устойчиво посредственные доходы своего отца чередованием периодов прибылей и банкротств^[15]. Последнее мало беспокоило Шива, поскольку большая часть активов его семьи была юридически защищена от последствий такого рода авантюр.

Предпринимательская деятельность Шива Палпатина привела его к контактам с финансистом Хего Дамаском II. Родившийся в муунской семье представителей Банковского клана, Дамаск был приверженцем сиѳизма, использовавшим учения этой секты как для расширения собственного бизнеса посредством применения ноэтического капитала, так и для идеологического оправдания эксплуатации миров Внешней Крайны. Именно Дамаск познакомил Палпатина с учением сиѳов, однако его влияние часто переоценивается, поскольку он входил в верхний эшелон представителей менеджмента Банковского клана, Торговой федерации и Техносоюза, составлявших его постоянный круг общения. Именно эти контакты и деловые отношения и побудили Палпатина-младшего в конце концов перебраться на Корускант (наряду с личным предпочтением городской жизни пасторальному быту Набу).

Здесь, в политическом и экономическом центре галактики, его личные привычки нашли свое полное выражение. Ведя дела и вступая в личные отношения с политиками, Палпатин строил из себя тихого, серьезного человека, ставившего конечный успех выше узкопартийных интересов, однако имевшим при этом ряд эпатажных занятий. Подобно своему отцу, Палпатин увлекался гонками на гравикарах^[16], а спонсирование такого рода меро­приятий, отдельных гонщиков и фирм-производителей гоночных каров превратилось в один из его деловых интересов. Эта более яркая сторона его личности проявлялась также в его публичном политическом дискурсе, включая избрание галактическим сенатором от Набу (сопровождавшимся помпезной церемонией, изобретенной самим Палпатином). Хотя на общественных мероприятиях Палпатин появлялся в дорогих и ярких одеяниях, его личный гардероб и личность Дарѳа Сидиуса демонстрировали простоту и решительность. Согласно популярным легендам, личность и стиль одежды Сидиуса служили маскировкой, однако исторические исследования позволили доказать, что партнеры из Торговой федерации и других организаций прекрасно знали, кто скрывается за образом, считая поведение Палпатина проявлением его эксцентричности, столь обычной среди сверхбогатых людей.

Сексуальные предпочтения Палпатина остаются предметом спекуляций. Нам известно как минимум о двух примерах его долговременных отношений, которые, возможно, были узаконены браком (здесь остается почва для инсинуаций, поскольку Палпатин скрыл или уничтожил большую часть всех своих личных данных и записей после того, как самопровозгласился императором^[17]). Наиболее прочные из известных нам отношений связывали его с умбаранской эмигранткой^[18] Слай Мур. Мур считалась первой леди Республики, а позднее королевой-консортом Империи, однако она никогда не появлялась вместе с Палпатином на публике, кроме как в качестве одной из сопровождающих его лиц на официальных протокольных мероприятиях. В остальном, нам мало что известно, т.к. Империя скрыла всю информацию, касающуюся его личной жизни.

Увлечение Палпатина сиѳизмом поначалу казалось поверхностным, однако оно росло по мере того, как он находил новых сторонников, симпатизировавших этой идеологии. Постепенно, незадолго до своего избрания на пост верховного канцлера, он начал публично выражать некоторые сиѳские конспирологические взгляды, но это соответствовало его амбициям^[19]. Например, он обвинил своего предшественника Финиса Валорума в том, что тот имел обязательства перед группами с особыми интересами: кодовое слово для обозначения экзотов и защитников социального равенства. Такая закодированная манера речи быстро усилила привлекательность Палпатина в глазах ультраконсерваторов. После того, как Палпатин занял центральное место в Сенате, он стал еще более откровенно выражать свою веру во многие из конспирологических теорий, в особенности касавшихся джедаев. Помимо традиционной сиѳской ненависти к конкурентам, следует учитывать, что ноэтические ресурсы джедаев находились вне контроля со стороны государственных или каких-либо иных органов. Таким образом, вновь за действиями Палпатина лежал холодный расчет прагматика. Ни одна из теорий заговора Палпатина не была придумана им самим, но их разделяло большинство его реакционных сторонников, а их постоянное повторение подпитывало эту поддержку. Палпатин стал влиятельной медийной фигурой, известной своими несдерживаемыми и решительными призывами. Его влияние на республиканские СМИ достигло апогея после принятия закона о дерегулировании ГолоСети, т.к. те платформы, которым он покровительствовал, получали преимущество в осуществлении вещания. Несмотря на проводимую Империей политику цензуры, содержимое ГолоСети изменилось далеко не так существенно, как полагают многие обыватели. Основы были заложены задолго до того, как Палпатин занял трон.

Император в большей степени был символом Империи, нежели ее архитектором. Рожденный в привилегированных условиях, окруженный легко прослеживае­мыми влияниями, Шив Палпатин представлял себя в образе человека, сделавшего себя самостоятельно, раскрепощенного индивидуалиста, но ни его политическая платформа, ни его действия не были обусловлены подлинно автократичной волей. Однажды он сказал о себе: Я и есть сенат, но представленные доказательства требуют перевернуть эту формулу. Его сиѳские обещания сделать галактику великой не заглушали голоса людей, а служили прямым выражением амбиций массы представителей низшей части привилегированных классов, а также избранных этой массой (или по крайней мере допущенных к занятию должностей) сенатских представителей. Сердце Империи никогда не находилось в зале императорского дворца на Корусканте или в башне Звезды Смерти. Оно билось на обширных полях Набу среди владельцев имений, боящихся быть сметенными с пьедестала истории.

Цитируется по: Против любых империй:
социальная история галактики,
под ред. AП-5 и Ц-3ПО

YOU'RE ALWAYS BEING JUDGED
games and stories and things by Malcolm Sheppard

Послесловие Куратора библиотеки: настоящая статья М. Шеппарда, написанная как диегетическое произведение, авторами которых значатся дроиды Ц-3ПО и АП-5 (протокольный дроид, появляющийся в диснеевском мультсериале Rebels 2014-2018 гг.), выступающие с позиций, обнаруживающих значительное сходство с земной неомарксистской франкфуртской школой философии. Несмотря на то, что статья написана в рамках следования т.н. новому канону компании Дисней, противоречащему позиции нашего клуба, Администрация сочла ее весьма интересной и заслуживающей того, чтобы ознакомить с ней русскоязычного читателя. Фанатам следует обратить внимание на данную работу М. Шеппарда, видя в ней пример того, как следует правильно писать диегетические работы по любимой вселенной.

Примечания

^[1] Т.е. переменчив. От др.-греч. божества Протея (Πρωτεύς), обладавшего способностью перевоплощаться, принимая любые обличья

^[2] Речь идет о чувствительности туземного населения Коррибана к Силе и о наличии там к моменту прибытия переселенцев из Республики собственных религиозных учений и формирующейся традиции

^[3] Авторская отсылка к наивно-идеалистической псевдофилософской концепции конца истории, сформулированной американским псевдоинтеллектуалом Фр. Фукуямой. Подробнее см. Д.Е. Галковский. F3. Хроника распада

^[4] В оригинале использован термин combine. Применительно к республиканским организациям мы переводим его как синдикат, применительно к сиѳским — как комбинат

^[5] Отсылка к фразе Оби-Вана Кеноби в ходе встречи с боссом Нассом на Набу (The Phantom Menace). Интересно, что автор относит Кеноби к либеральному течению джедаев

^[6] Отсылка к войнам между набуанцами и гунганами. Последняя из них завершилась почти за 90 лет до начала событий The Phantom Menace

^[7] Автор сознательно изменил имя Джа-Джа Бинкса, придав ему созвучие с фамилией Доротеи Бинц, надзирательницы женского концентрационного лагеря Равенсбрюк, повешенной в 1947 за военные преступления

^[8] Видовые в смысле тесной связи соответствующих организаций с каким-либо одним или несколькими разумными видами. Например, Торговую федерацию часто отождествляют с неймодианцами, а Банковский клан — с муунами

^[9] Характерная ошибка автора статьи, вызванная слепым следованием марксистской парадигме. В действительности, как следует из того же The Essential Atlas (2009 г.), а также множества других материалов, население Крайны составляло меньшинство населения галактики в силу особенностей зарождения и развития галактической цивилизации. Таким образом, в условиях вселенной Звездных войн привилегированное большинство Ядра, Колоний и Внутренней Крайны угнетало меньшинство

^[10] Аллюзии на правое либертарианство, американскую Tea Party и неоконсерватизм. Некоторые исследователи рассматривают создание КНС как революционный процесс, который в какой-то момент был перехвачен и оседлан сторонниками капитализма (самым ярким из которых был граф Дуку Сереннский), которые предали революцию

^[11] Отсылка к противоречиям в изображении мандалорской культуры, существующим в различных источниках. Мандалорцы изображаются то как милитаристы (в старых материалах Расширенной вселенной), то как пацифисты (в мультсериале Войны клонов от Дж. Лукаса и Д. Филони). Автор работы пытается снять это противоречие, вводя в ДДГ концепцию изобретенных традиций

^[12] Автор изменил имя Дарѳа Мола (звучащее довольно глупо, как и большинство сиѳских имен-титулов), сделав вторую его часть кличкой (Maul — англ. молот) и сконструировав фамилию Талцинсон, образованную от имени главы даѳомирского ведьмовского культа матери Тальцин

^[13] В оригинале — chief of staff. Мы полагаем, что перевод термина как руководитель аппарата лучше отражает роль Вейдера в Империи, чем начальник штаба

^[14] Автор вполне логично исходит из того, что после всех потерь, понесенных в ходе войны сепаратистами (а в боевых действиях на их стороне принимали участие далеко не только дроиды), война не могла прекратиться в результате показанного в Revenge of the Sith физического устранения лидеров КНС. Чтобы все миры, входившие в состав КНС, сложили оружие, нужно было бы нечто большее, а именно некий компромисс

^[15] Явная авторская аллюзия на Дональда Трампа

^[16] По вполне объяснимым причинам мы считаем перевод термина speeder и его производных (landspeeder, airspeeder и т.д.) на русский язык как спидер исключительно неудачным. Наш сайт использует вместо этого термины гравикар, гравилёт (или гравиплан, в зависимости от типа машины) и гравицикл соответственно. В качестве просторечного мы также иногда используем слово прыткач

^[17] По всей видимости, автор считает вторым браком Палпатина его предполагаемые отношения с Рогандой Исмарен

^[18] Авторская аллюзия на супругу Дональда Трампа — Меланию Трамп, иммигрировавшую в США из Словении

^[19] Еще одна авторская аллюзия на Дональда Трампа и предполагаемые связи последнего с немейнстримными СМИ, в т.ч. крупными YouTube-каналами